Пришла женщина с Уралмаша. Лет десять строила коттедж у леса, четыреста пятьдесят метров, два этажа, десять соток. Пока строила, муж умер. И вот достроила, а жить в нем не собирается. И хочет употребить под какое-нибудь доброе дело. А то там уже предложения и сауну с бильярдом, и гейский клуб. А ей охота под семейный детский дом. Так что имейте ввиду. Хорошая женщина, с моей мамой еще в детском саду работала.
А потом пришла девчонка с Шефской. Комната в бараке шестнадцать метров, система коридорная. И в этой же комнате отгородили прихожую и кухоньку. И живут впятером на девяти квадратах. Она, муж и трое детей. Младшему семь месяцев, а старшему пятнадцать, он – колясочник. В четыре года поехали с бабушкой в деревню на новый год, вышли с электрички, и в пяти минутах ходьбы от дома у бабушки остановилось сердце, и она умерла. И он четырехлетний мальчик всю ночь сидел с ней в снегу, пока его утром не нашли. Ноги ампутировали. В очереди она стоит с восемьдесят четвертого года. Жить там невозможно, туалет один на семнадцать комнат. Сосед с открытой формой туберкулеза. И ничего, живут как-то, не сдаются. Начали работать сразу по всем направлениям. По сыну будем решать с протезированием, но там только после наращивания. По жилью занимаемся. А самой насущной проблемой оказалось засилье крыс. Очень боится, потому что к маленькому в кроватку заскакивают. Несколько часов занимались. Нашли решение.
Потом парень пришел, двадцать шесть лет. «Я, - говорит, - игрок. Проиграл всё, что мог. И набрал кредитов, залез в долги. Ничего не могу с собой поделать». Жена и пятимесячный ребенок, родители ничего не знают. А там еще и проценты по кредитам и по долгам. Жалко мне его¸ дурака, стало. Подсказал ему что делать. Постараюсь помочь.
Потом пришла маленькая девочка Замира. Очень красивая, большеглазая девочка, у которой вдруг в семь лет начал расти огромный горб. И тогда упустили время. А сейчас взялся доктор Вайман, и за последний месяц она выросла на два сантиметра. Очень порадовался.
Потом зашла интеллигентная женщина, вся в орденах и медалях. Очень разумная, хорошо держится. Оказалось, что ей девяносто лет. Бежали с родителями из Польши. Участвовала в обороне Одессы, прошла всю войну, а потом окончила институт с отличием и приехала в Свердловск. И живет здесь с пятидесятого года. Проблема простая: сосед на первом этаже сделал частный публичный дом, жить стало невозможно. Решим.
Из области женщина зашла. В деревне дом был на двух хозяев. Соседи бухали, дом сожгли. А у нее пятеро детей: четыре девчонки, один парень. Парень воевавший – орденоносец. Сгорело всё. Им выдали пособие три тысячи рублей на восстановление. Вот удружили соседи. Но соседи еще не такие бывают. Люди купили у застройщика квартиры на четвертом этаже, причем те, кто покупал на первых трех этажах, заселились нормально. А те, которые купили на четвертом этаже, помещения еще не были введены в эксплуатацию, а застройщик попал под банкротство. И жителям первых трех этажей сказали, что если люди не успеют на четвертый этаж заселиться, то этот четвертый этаж по праву достанется жителям первых трех. И, представляете, они не дают соседям на четвертый этаж заселиться. Обрезают провода, толкают спички в замки, выживают любым способом. А те, которые с четвертого этажа и купили эти квартиры, не ожидали от соседей такой подлости и просто плачут. Вот так вот. Удивительные люди! Чужой четвертый этаж дороже вечной жизни.
Снова пришли люди из общаги по Машинной, 3. А вот эти держатся очень дружно. Когда в девяносто третьем приватизировали завод, незаконно прихватили общагу и к ней душ двести. И вот прошло двадцать два года, решили освободиться, начинаются выселения. Одна из женщин в девяносто восьмом году, восемнадцатилетней, приехала на завод, ей дали комнату в общаге и сказали: «Десять лет отработаешь на заводе – комната твоя». Она и работала. Где еще деревенской девчонке такое счастье. Прижилась, родила троих детей. Старшему четыре, а младший – грудничок.Владельцы вышли в суд с требованием освободить комнату. Десятого февраля суд по выселению. Она первая, а за ней еще семей тридцать на очереди. Это тебе не Левиафан, это посерьезнее будет. И бесполезно разговаривать. Отрабатываем все возможные варианты. Сложность в том, что пропущены все сроки исковой давности. Что-нибудь придумаем.
Работаем. Кому сумели, помогли сразу. Вообще человек восемьдесят за день прошло. Чего только не насмотрелись, не наслушались за день.